Когда мы видим нечто красивое – нейроны нашего мозга выделяют эндорфины, и мы испытываем удовольствие. Но почему? Наше чувство прекрасного – весьма непростое явление, которое складывается из множества разных факторов. Например, человеческое тело мы считаем красивым, если оно на инстинктивном уровне свидетельствует нам о качественном генофонде данного индивида: «Красивая женщина родит крепких и здоровых детей». Тем, кому не нравились «красивые» внешние признаки – выбирали себе «некрасивых» (читай – больных, недостаточно крепких, не плодовитых, слабых, не выносливых и т. д.) партнеров, их потомство было слабее или не рождалось вообще, а потому такие люди отсеивались половым отбором, а вместе с ними и гены «непонимания красоты» и «безвкусицы».
Очень надежный «индикатор приспособленности» как человека, так и остальных животных – симметричность. Чем симметричнее тело и лицо, тем, как правило, здоровее, крепче индивид, в его геноме меньше вредоносных мутаций. Симметрия – вообще важнейший фактор, который определяет красив ли человек или нет, об этом свидетельствуют многочисленные эксперименты. Вероятно, поэтому нам нравятся предметы правильной формы, и мы считаем их красивыми, и особенно если их симметрия достаточно искусна, сложна и немножко несовершенна – например, снежинки. И именно симметрия, конечно, является одним из главных мотивов изобразительного искусства.
Существует и еще одна концепция в теории эволюции, которая помогает разобраться в том, почему в нас заложено чувство прекрасного. Ее называют идеей «сенсорного смещения» или «сенсорного драйва». Живому существу, прежде всего, необходимо выжить и оставить потомство, поэтому наше восприятие должно быть выборочным – быстрее всего оно должно выделять из окружающего мира ту информацию, которая необходима нам для выживания и размножения. Если бы наше восприятие было бы всеохватывающим, объективным и не избирательным – это потребовало бы очень больших ресурсов нашего организма и в конечном итоге оказалось бы неэффективно.
Читать полностью: naked-science
Стыд. Зачем он современному обществу?
Есть теория: стыд в современном обществе никуда не уходит, его становится все больше, поэтому сейчас психоанализ, во многом выглядящий архаичным, становится актуальным методом работы с проблемой. А как вы думаете, какое самое важное социальное условие стыда? Здесь социологи и психологи единодушны: для активации эмоции стыда необходимо наличие свидетелей. Конечно, мы, сложные существа, способны испытывать это чувство и наедине с собой, но обычно нужно, чтобы нас видел кто-то другой.
Стыд – совершенно особенное интеллектуально-чувственное переживание: в какие-то доли секунды я понимаю, что я ничтожен, плох, нет никого хуже меня. Как раз этим стыд отличается от других чувств, даже чувство вины более конструктивно: оно толкает нас что-то сделать – извиниться, исправить ситуацию. Чувство стыда все возможные действия блокирует. Доли секунды вы находитесь в шоке и оцениваете себя крайне негативно. Из этого социологи сделали вывод, что чувство стыда возникает в процессе оценки себя и собственного поведения. Тут подключается большинство социальных факторов: почему я плохой, относительно чего я плохой? Запускаются все культурные триггеры стыда – причины, по которым его нужно испытывать. После этого активизируется чувство вины, способность оценить ситуацию и понять, что следует предпринять дальше.
Наверно, лучше всего понять, что такое стыд, можно через оценку его социально-психологических функций. Первая и главная: именно стыд запускает социальную солидарность. Чувство стыда заставляет нас придерживаться одобряемых обществом норм поведения. Стыд прямо связан с нашим самоопределением. Он заставляет нас задуматься о себе и автоматически повышает наше внимание к оценкам окружающих. Стыд обнажает наши проблемы с самооценкой. Соответственно, стыд – мощное оружие социальной адаптации, которое помогает нам приспособиться и вести себя соответственно общепринятым нормам. Важный аспект стыда – это сама стыдящая практика, то, как общество стыдит человека. Порой человек начинает испытывать стыд только потому, что его стыдит социальная группа, к которой он принадлежит. Ему самому, может, и не стыдно, но он видит негативную оценку окружающих, и тогда приходит осознание разницы между личными принципами и принципами общественными. Эта функция стыда помогает нам адаптироваться в социуме.
Читать полностью: СЛОН
Самолюбие под маской любви
Говорят, любить себя очень полезно. Это повышает самооценку, самоуважение, помогает достичь гармонии с самим собой. Однако, большинство людей полагают, будто любовь к себе и самолюбие – одно и то же. Но если разобраться, то окажется: есть существенные различия между двумя этими психологическими явлениями, и в то же время они взаимосвязаны.
А начнём с банальной вещи под названием «эгоизм». В действительности расшифровка указанного выше понятия базируется на значении слова «эго». Последнее представляет собой нашу «ложную» самоидентификацию. Соответственно, эгоизм – ни что иное, как регулярное проявление этой самой «ложной» самоидентификации. Почему «ложной»? Да потому что у эгоиста нет реалистичного, адекватного восприятия самого себя. Оценка собственных поступков, поведения, мировоззрения производится им посредством отождествления своей персоны со значимыми мыслями, имеющими амбивалентный характер: они могут быть либо позитивными, либо негативными, но всегда парные – хорошая плюс плохая. Если, к примеру, мы получаем похвалу, наше эго раздувается до невероятных размеров. И наоборот, когда мы подвергаемся жёсткой критике, даже заслуженной, наша самооценка уходит в минус. В глубине души эгоиста есть понимание собственных недостатков, но принять их он не в состоянии. Вот и начинает ненавидеть тех, кто посмел не только рассмотреть данные червоточины, но ещё и указать на их наличие, на размер изъянов. Как следствие, у человека эгоистичного появляются множественные психологические комплексы, а сам эгоизм постепенно превращается в эгоцентризм.
Если говорить о самолюбии в сравнении данного понятия с предыдущим, следует заметить: это несколько разные явления. Самолюбие по сути – предшественник эгоизма, его корень – также эго, которое человек эгоистичный, словно маску, надевает на себя с целью подать собственную персону окружающим «в лучшем виде». Постепенно он забывает: эго – лишь часть его личности, но не сама личность, и отождествлять себя с эго, с этой маской «для людей» ошибочно. Если скрывать свои недостатки от самого себя, проблема не решится, а будет лишь усугубляться. Гораздо лучше, хотя и труднее, посмотреть на себя со стороны придирчивым взглядом постороннего человека, увидеть все изъяны характера и… принять их, а вместе с тем полюбить себя таким, каков ты есть.
Самолюбие же не дает эффективной, правильной оценки собственных поступков, как и эгоизм, поэтому является искажающей действительность призмой. Самолюбие подчиняется закономерности: чем оно больше, тем более болезненна реакция человека на мнение окружающих. Самолюбие возникает из-за неумения понять собственной личностной природы. Хорошие черты мы принимаем и любим в себе, а вот с недостатками на данном этапе имеются большие проблемы. Эгоист не может допустить мысли, что он на самом деле не идеал. Самолюбивый субъект не в состоянии смириться с тем, что его претензии на идеальность не обоснованы, а цели недостижимы, что все это происки гордыни. Кому же понравится срывать с себя розовые очки и видеть, как разлетается в осколки волшебное зеркало, в котором его отражение всегда положительно-обворожительно? Естественно, никому. Но что даёт нам самолюбие? Ничего, кроме душевных страданий, дискомфорта, постоянной усталости от того, что приходится носить маску, притворяться, соответствовать…
Читать полностью: lady.gazeta.kz
Forein Affairs предложил Федрезерву США и другим ЦБ раздавать деньги населению
Влиятельный американский журнал Forein Affairs предложил Федрезерву США и другим мировым ЦБ перевести политику “количественного стимулирования” экономического роста на новый уровень – и вместо выкупа гособлигаций у банков начать просто печатать и раздавать деньги населению. По версии журнала, который издается Советом по международным отношениям США (Council on Foreign Relations), только так ЦБ смогут простимулировать угасающий потребительский спрос и побороть низкую инфляцию.
Нынешний же вариант количественного смягчения, который проводится в США, Японии и планируется в ЕС, “в лучшем случае не работает, в худшем – ведет к нестабильности и углубляет стагнацию”, – пишет Foreign Affairs. “Правительствам надо действовать резче. Вместо того, чтобы пытаться подстегнуть частное потребление через скупку активов или изменение ставок, центральные банки и в частности Федрезерв должны напрямую раздавать потребителям наличные деньги”, – считают авторы. На практике эта политика может принять следующую форму: ЦБ получает право выплачивать налогоплательщикам определенную сумму денег. Правительство же решает, как распределять эту наличность – равномерно между всеми домохозяйствами или (что лучше) нацелить ее на 80% домохозяйств, наименее обеспеченных по уровню дохода, предлагает Foreign Affairs.
“Нацеленность на тех, кто меньше зарабатывает, будет иметь два главных преимущества. Во-первых, домохозяйства с низкими доходами имеют тенденцию больше тратить. Во-вторых, такая политика поможет нивелировать растущее неравенство в доходах”, – говорится в статье. Политика “печатного станка” или “количественное смягчение” (QE) проводится мировыми ЦБ-эмитентами резервных валют практически без остановки с кризиса 2008-го года. Федрезерв США за это время выкупил у банков ипотечные бумаги и казначейские облигации на сумму более 3 триллионов долларов. В настоящий момент роль главного “станка” мира переместилась в Японию – ЦБ этой страны увеличивает денежную базу примерно на 60-70 триллионов иен в год (600 миллиардов долларов).
Глава ЕЦБ Марио Драги в июне заявил, что европейский центробанк также может приступить к программе “количественного смягчения” в скором будущем.
Впрочем, созданные в результате нынешних механизмов QE средства напрямую в экономику не поступают. По большей части они достаются банкам, которые используют их для спекуляций на финансовых рынках. За время QE в CША фондовый рынок этой страны вырос почти в 2,5 раза, а доходности американского госдолга упали до исторических минимумов.
Читать полностью: warandpeace
Мир изобилия
Немецкий ученый Михаэль Браунгарт одержим идеей эко–гедонизма: человечество должно не экономить ресурсы, а научиться производить все из вторсырья. Новый эко–индустриальный мировой порядок — на меньшее Браунгарт не согласен. В его вселенной каждая вещь изначально разрабатывается так, чтобы она разлагалась без вреда для окружающей среды, или чтобы можно было использовать ее как вторсырье без потери качества. Ему грезится планета, на которой не будет мусора, поскольку все отходы будут кому–то служить пищей. «Наш современный мир промтоваров до крайности примитивен», — вздыхает Браунгарт.
Мы производим вещи, часто напичканные токсичными веществами, и рано или поздно отправляем их на помойку. Яды попадают в почву, в атмосферу, в грунтовые воды. Браунгарт считает, что в этом мы недалеко ушли от неандертальцев: «Товар, который превращается в мусор — это просто плохой товар. Никуда не годная химия».
Браунгарт хочет, чтобы химия была на высоте; он хочет производить товары без каких–либо опасных веществ, которые будут либо биологически разлагаться в компостной яме, либо возвращаться в технологический круговорот как чистосортное вторсырье. Если такой подход получит широкое применение, многое изменится. Расточительство из греха превратится в добродетель, на смену сплошным ограничениям придет мир изобилия. Как в природе: пышный цветок вишни становится плодом, а плод — гумусом или новым деревом; в этом эликсир жизни. Такой экогедонизм являет собой кредо Браунгарта: «Живите в удовольствие».
Аскезу и отказ — излюбленные дисциплины многих экологов — он не приемлет. Немецкое движение защитников природы он называет «клубом людей, не знающих радости и пытающихся преодолеть чувство вины». Проповедники экологичности «оптимизируют там, где не надо».
Чтобы отслужившие свое вещи действительно становились вторсырьем, их нужно не продавать, а давать в пользование, и обязать производителя принимать назад собственные товары. Тогда телевизор, содержащий тысячи токсичных химических веществ, уже не окажется на свалке. Вместо окна надо продавать «20 лет прозрачного стекла», вместо офисного стула — «7 лет сидения» на нем. Логика такова: если продукция рано или поздно будет возвращаться к производителю, он будет заинтересован использовать более качественные материалы. А соответствующие компании помимо прочего станут еще и своего рода сырьевыми фондами.
Опухолевые клетки живут для себя, это — клетки-эгоисты
Парадокс заключается в том, что опухолевые и «нормальные» клетки на клеточном уровне ничем не различаются. Они различаются по их отношению к организму. Клетки организма выполняют свои функции, живут и умирают так, как нужно организму. Опухолевые клетки живут для себя, это — клетки-эгоисты. Есть хорошее высказывание, что опухолевые клетки — это клетки с асоциальным поведением. Это и есть опухоль.
Происхождение опухоли в конечном счете — это всегда изменения генома клетки, это могут быть мутации или другие изменения, но онкологические заболевания — это геномные болезни. Есть наследственные болезни, которые передаются из поколения в поколение. Клетки человека исходно все одинаковые, но отдельные клетки могут мутировать. Если эта мутация не влияет на какой-нибудь важный процесс, то ничего страшного и не произойдет. В конечном счете, наверное, мутируют все клетки, ведь геном не вечен, потому что вокруг нас космические лучи, которые могут повредить молекулам ДНК, мутагены и т. д. Но мутация может как-то повлиять на размножение клетки или на ее смерть.
У клеток в организме есть свой жизненный цикл — они живут и умирают. Процесс смерти — четко записанная программа, есть специальные белки, отвечающие за то, чтобы клетка в нужный момент умерла правильным образом, чтобы она не просто распалась на кусочки, а фрагментировалась, затем пришли макрофаги и эти кусочки «съели». Это сложный программируемый процесс. Если клетка стала чуть лучше размножаться или чуть хуже умирать, то она поменяла свои свойства. Она еще не стала опухолью, это лишь одна мутация. Дальше среди ее потомков кто-то может получить еще одну мутацию, и среди клеток начинается селекция, отбор. На самом деле этот отбор — отбор по Дарвину. То есть идут случайные мутации, и потом среди потомков со случайными мутациями отбираются те, которые сильнее выходят из-под контроля организма. Этот процесс в большинстве случаев длительный. Очень редко бывает, что одна мутация может привести к чему-то, похожему на опухоль в медицинском плане. Тем не менее клетки постепенно мутируют, и отбираются клоны, которые все более выходят из-под контроля организма, становятся все более асоциальными, и таких клеток у нас очень много. Опухолей не только у человека, но и у любого животного в организме довольно много. Но в какой-то момент может накопиться столько мутаций, что опухоль становится опасной, и тогда возникает медицинская проблема: это уже не просто измененные клетки, которые чуть-чуть другие. Когда мы говорим про опухоли, в большинстве случаев мы думаем именно про эту ситуацию. Но ей предшествует долгий путь отбора клонов с измененными свойствами, с выходом из-под контроля организма клеток, способных жить для себя, размножаться для себя, и, к сожалению, такие клетки своим поведением способны убить организм.
Читать полностью: postnauka
Кокаин превращает людей в социопатов
Американские исследователи выяснили: наркотик кокаин превращает людей в социопатов. Данное вещество приводит к замкнутости и нежеланию общаться с окружающим миром, как-либо с ним контактировать.
Данные были получены во время изучения аномалий, которые развиваются в головном мозге наркомана. Особенно сильно страдает центр удовольствия у человека, постоянно употребляющего кокаин.
Оказалось, что типичный кокаиновый наркоман не способен получать удовольствия от общения с людьми. Основной позитивной эмоцией становится период получения очередной порции наркотика.
Ученые отмечают, что реакция человека снижается до такой степени, что он уже не в силах поддержать разговор, который теряет всякий смысл и становится в тягость.
Читать полностью: medvesti
Нутром, умом или сердцем? Что такое интуиция
Интуиция существует! Учёные даже нашли место, где она расположена. Это небольшой участок мозга над лобными долями, прямо над глазницами. Эксперименты показали, что люди, повредившие это место, лишались эмоций, а вместе с ними способности делать выбор. Как оказалось, правильные решения мы принимаем, когда слушаем свои чувства, а не разум.
Исследователи из Калифорнийского университета провели эксперимент: участникам показывали двухсекундные видеоролики, на которых одни люди говорили правду, а другие лгали. Задача была – вычислить обманщиков. Отвечать надо было не раздумывая. Участники, несмотря на дефицит времени, справились с ней на удивление легко – все лжецы были вычислены безошибочно (хотя даже детекторы лжи в ряде случаев дают осечку).
Почему люди вычисляют ложь лучше, чем техника? Ответ на этот вопрос дало покадровое замедленное воспроизведение роликов. Всего на двух кадрах (продолжительностью 1/25 секунды) было видно, как лицо человека, готовящегося произнести ложь, искажала гримаса страдания (учёные утверждают, что ложь – сильнейший стресс для организма), а потом сменялась улыбкой. Эту мимику и «считывали» участники эксперимента.
Когда условия изменили – участники могли смотреть ролик 5 минут и размышлять над ответом, – число правильных ответов резко сократилось (до 40%). Голос разума подавил чувства… и выдал неправильный ответ.
– На самом деле интуиция, конечно, существует, но нам только кажется, что мы выбираем сердцем, – поясняет Джона Лерер, американский нейробиолог, автор книги «Как мы принимаем решения». – Наши предпочтения – результат сложной обработки данных, полученных благодаря жизненному опыту. Мозг анализирует исходные знания самостоятельно, выдавая правильный ответ в виде чувств и ощущений. Нам остаётся только прислушаться к ним.
Читать полностью: АиФ
Природа веселья
Смех — это сложный культурный и психологический феномен. Удивительно, что не смотря на его неочевидные эволюционные преимущества, он не только сохранился в нашей физиологии, но и оброс богатым культурным контекстом.
Во вступлении к главе «Физиология смеха» второго тома своих «Опытов» Герберт Спенсер указывает на две классических теории возникновения смеха. Согласно первой из них, берущей начало у Аристотеля, мы смеемся над логическими несоответствиями, абсурдом, и Спенсер в качестве примера приводит ребенка, надевающего шляпу взрослого мужчины. Вторая, теория превосходства, в качестве причины смеха подразумевает «удовольствие, доставляемое относительным самовозвышением, которое мы чувствуем при виде унижения других».
Главным недостатком этих теорий Спенсер считал излишнее обобщение условий, ведущих к смеху, но не объясняющих физиологичекий аспект этого процесса. Хорошим примером современного когнитивистского и эволюционного подхода является книга «Inside Jokes: Using Humor to Reverse-Engineer the Mind» за авторством философа Дэниела Деннетта, психолога Реджинальда Адамса и Мэтью Херли — ученого-когнитивиста и коллеги Дугласа Хофштадтера по Университету Индианы. В ней авторы выдвигают теорию, что юмор развивался параллельно нашему сознанию как средство устранения его мелких ошибок. Схематично это выглядит следующим образом: наше сознание состоит из пространств, которые отводятся для выполнения определенных задач. Все убеждения и представления, связанные с решением задачи, заносятся в соответствующее ей пространство и хранятся там. Чтобы не дать совсем уж не нужному нам понятийному мусору, то есть неадекватным и ошибочным представлениям, осесть там, и существует юмор.
Но как обосновать эту своеобразную иммунную систему с точки зрения экономии ресурсов нашего организма? Активация когнитивной системы юмора помимо прочих физиологических изменений сопровождается выбросом эндорфинов, вызывающих ощущение эйфории и «веселья». Таким образом, смеющийся человек выигрывает вдвойне: его тело блаженствует, а сознание остается защищенным. Это, по мнению авторов, обусловило востребованность юмористического контента в современной культуре — мы подсели на юмор как на наркотик.
Читать полностью: T@P
Хотим ли мы воевать сегодня
Возможность повторения мировой войны сегодня выглядит пугающе реальной. Но эти даты (1914–2014) – еще и повод задуматься о наших ценностях, ради которых в критической ситуации мы готовы пожертвовать собственной жизнью. Что это за ценности и есть ли они вообще – ведь наше прагматичное общество склонно вовсе отрицать духовные идеалы. В Литве, например, отдать жизнь за семью и близких готовы примерно 45%, а вот погибать за Родину не готов ни один из более чем тысячи опрошенных. Среди россиян таких патриотов набралось около 10%.
В старых европейских демократиях дело обстоит принципиально иначе: сложить голову за страну готов каждый четвертый швейцарец, каждый пятый француз и каждый шестой немец. Еще выше этот показатель в Польше – почти 50%. Лидирует Польша и в приверженности религиозным ценностям: за веру и Бога готов отдать жизнь почти каждый третий поляк. В России же погибнуть за веру готовы примерно 1,5% респондентов (за какую именно веру, они не уточняли). Примерно столько же готовы пожертвовать собой за свои принципы и убеждения – лишний аргумент в пользу того, что вера и принципы сегодня в России представляют ценность для очень узкого круга. Для сравнения: в Германии за свои убеждения готовы заплатить жизнью 44,3% респондентов, в Швейцарии – 48,8%, а во Франции – 62,3%.
Наконец, около 30% швейцарцев считают свою жизнь слишком ценной, чтобы жертвовать ею ради чего-то или кого-то. Почти такую же цифру дал опрос в Германии и Франции, а в Литве процент респондентов, не считающих возможным пожертвовать своей жизнью, составил 42.
В России вариант ответа «ни за кого и ни за что» выбрали в целом около 10% опрошенных, а в возрастных группах 35–44 и 45–54 11,3% и 12,8% соответственно, что, по мнению психолога Евгения Осина, может свидетельствовать о ценностном кризисе, переживаемом самой активной частью населения. «В свете гуманистических идей, на которых зиждется современное западное общество и которые постулируют права человека как высшую ценность, самопожертвование – действительно не очень разумный поступок. Ведь любая жизнь ценна, в том числе и наша собственная, и если жертвовать ею – то только если ради спасения чьей-то еще жизни. При этом, как правило, спасать предполагается близких родственников, что подтверждается популярностью такого варианта ответа во всех опросах», – поясняет Евгений Осин. Очевидно, что сегодня доля тех, кто готов отдать жизнь за Родину, довольно незначительна.
Читать полностью: psychologies