Почему мы с ощущением беспомощности наблюдаем, как обваливаются рынки по всему миру?

В сердце капитализма всегда существовала напряженность. И хотя капитализм – лучший механизм для построения благосостояния, который мы придумали, его не следует оставлять под его собственным управлением. Его способности саморегулирования, что бы там не твердили поколения экономистов, довольно слабы. Ему нужна встроенная противостоящая сила – эффективные профсоюзы, законы и общественная активность – чтобы удерживать его в честных рамках и поддерживать спрос, которым он кормится.
Но прежде всего он нуждается в упорядоченной структуре из законов, финансов и торговли, при которой он может заключать соглашения и вести бизнес. Сам он, конечно, не в состоянии все это изобрести. Изувеченные финансовые рынки в последние две недели – результат столкновения с проявлением этой его внутренней напряженности. Обвал нефтяных цен должен быть хорошей новостью. Все становится дешевле. Это вкладывает покупательную способность в руки тех потребителей и представителей бизнеса по всему миру, кто имеет большую предрасположенность тратить, чем большинство нефтедобывающих стран. Низкая цена нефти исторически предвещает в экономике приход хороших времен. Рынки же в панике.
История аналогична, если только менее выражена, в континентальной Европе и Японии. Спрос во всех этих странах с середины 1980-х поддерживается только ценой безудержного устремления банков накачивать кредиты в руки потребителей в темпах, сильно превышающих темпы экономического роста, чтобы компенсировать скукожившиеся зарплаты. Это был тренд, который прерывался только кредитным кризисом и который теперь возобновился с новым остервенением. В результате мы получили гору ипотечных кредитов и личных долгов, но при этом похудевшие пакеты с зарплатой для обслуживания этих долгов и банковскую систему, которая фундаментально ненадежна.
Читать полностью: newscom
От редакции
До сих пор, мы всегда сами стремились раскрыть новое состояние, желали его, заранее видели, что должны сделать какое-то революционное преобразование в своей жизни. Это могла быть революция общественная, государственная, социальная, технологическая. Могла быть революция вследствие какого-то нового открытия: новых земель, нового оружия, новой технологии – к примеру, интернет, открывший новый уровень связи между нами. Но все это не было глобальным переворотом, который бы затрагивал все уровни нашей жизни и все ее сферы. А также, он не распространялся на всё человечество – на все страны и континенты, на каждую семью и каждого человека, до такой степени он сегодня всеобщий.