Почти 40 процентов жителей Евросоюза считают экономические проблемы в своих и других странах главной проблемой, угрожающей гармоничному развитию европейского общества. Об этом говорят результаты исследования, проведённого по заказу Европейской комиссии. Плачевное состояние экономики больше всего беспокоит жителей Кипра (54 процента) и Испании (52), а также ирландцев и итальянцев (по 45 процентов).
В Германии такие страхи разделяет лишь каждый третий, главную угрозу для будущего Евросоюза связывают с бюджетной политикой ряда европейских правительств, которые своими безответственными действиями в сфере государственных финансов подрывают общее благосостояние континента. Такое мнение разделяют 42 процента немцев, что является самым высоким показателем в Евросоюзе, а также 36 процентов финнов и 35 процентов австрийцев.
Впрочем, с ними готовы согласиться лишь 16 процентов жителей Италии, а большинство итальянцев – 53 процента – считают главной угрозой растущую безработицу. Ситуация на рынке труда также беспокоит 40 процентов испанцев, 37 процентов греков и 35 процентов французов. В нашей стране этот показатель составляет 30 процентов. Удивительно, но меньше всего безработица пугает жителей Балтии (около 15 процентов), а связано это, видимо, с тем, что занятость там воспринимается в более широких географических параметрах: если нет работы дома, она всегда найдётся за границей.
В ряде европейских стран наблюдаются также специфические страхи. Так, 16 процентов эстонцев и 15 процентов голландцев обеспокоены ослаблением геополитической роли Евросоюза на мировой арене, а 16 процентов бельгийцев тревожит разгул криминала. Однако, пожалуй, самый забавный вид общественной паранойи зафиксирован в Швеции, где ровно четверть населения боится не чего иного, как глобального потепления.
Читать полностью: rg-rb
Британские военные аналитики предсказывают техногенный апокалипсис
Исследование аналитического центра британского Министерства обороны называется “Глобальные стратегические тенденции — 2045”, и в нем предпринята попытка предсказать те потенциальные угрозы глобальной безопасности, которые могут ждать человечество к середине века. Доклад содержит предупреждения о последствиях изменения климата, разрастания городов, увеличения нагрузки на природные ресурсы, в частности, воды. Один из авторов исследования контр-адмирал Джон Кингуэлл заявил, что он не стремится предсказать будущее и не отражает официальную политику правительства. Тем не менее, по его словам, все предсказания — правдоподобны, поскольку сделаны на основе тщательного анализа существующих тенденций.
“Поскольку доступ к технологиям растет, мы сталкиваемся с новыми рисками, с новыми угрозами нашей безопасности как у нас в стране, так и за рубежом. В частности, на Западе рост индивидуализма и растущее чувство отстраненности от устоявшихся институтов власти бросят вызов традиционным системам”, — сказал адмирал. В исследовании говорится, что к 2045 году:
– Население мира может достичь 10,4 млрд человек по сравнению с 7,2 млрд в настоящее время.
– Более 70% населения, вероятно, будет жить в городах.
– 3,9 млрд человек, возможно, будут страдать от нехватки воды.
– Широкое распространение могут получить транспортные средства без водителей.
– Распространение “беспилотников” вытеснит с рабочих мест людей, и это приведет к массовой безработице и социальным волнениям.
– Роботы, скорее всего, изменят лицо войны, но “принятие военных решений останется в компетенции человека по этическим соображениям, по крайней мере, в западных странах”.
– Самоидентификация людей в связи с ростом миграции будет определяться не столько по национальному признаку, сколько по их причастности к виртуальным сообществам.
– Китай в расходах на оборону, вероятно, догонит США, но Россия не сравняется с Китаем, США и Индией.
Внутренние террористические угрозы, скорее всего, сохранятся в странах Ближнего Востока и Северной Африки, в то время как укрепление альтернативных валют облегчит преступникам и террористическим группам перевод денег между государствами. Тем не менее, давление глобализации затруднит возможности отдельных стран действовать в одностороннем порядке. Это, в свою очередь, сократит число межгосударственных конфликтов, отмечается в докладе.
Будущее оружие, скорее всего, будет включать в себя лазеры большой дальности, способные генерировать электромагнитные лучи или пучки радиации, которыми можно будет разрушать технику и инфраструктуру, вызывать нелетальные повреждения людей.
Доклад также предсказывает появление новых способов ведения экологических войн. Например, выборочное уничтожение людей в зависимости от состава их ДНК. Мы можем увидеть сложное экологическое оружие, способное распространять болезни насекомыми или насекомо-машинными гибридами. Посевы зерновых и поголовье скота могут быть уничтожены, а люди лишены дееспособности или убиты.
Читать полностью: РИА
Кризис предскажут по мозгу инвесторов
Американские ученые провели эксперимент, в котором показали: финансовый кризис можно предсказать, сканируя мозг игроков рынка.
Как показал эксперимент, в любой ситуации финансовой игры между инвесторами возникают (и лопаются) спекулятивные пузыри – ажиотажная спекуляция товарами или ценными бумагами по завышенным ценам. Спрос на бумаги или товары растет до тех пор, пока стоимость их не начнет падать, а финансовые акулы не понесут большие убытки. Но самое главное, что выяснили ученые, – это то, что по активизации того или иного участка мозга у здравомыслящих трейдеров можно угадать, когда именно лопнет подобный финансовый пузырь и начнется кризис.
Для проведения эксперимента пришлось поиграть на виртуальной бирже. Для этого заведующий лаборатории нейровизуализационных исследований человека при Виргинском технологическом институте Рид Монтегю (Read Montague) пригласил 320 добровольцев. Эксперимент состоял из 16 сеансов, в каждом из которых принимали участие от 11 до 23 человек. И постоянно прямо во время игры мозг участников сканировался методом магнитно-резонансной томографии.
Исследователи даже не думали, что спекулятивный пузырь начнет надуваться в ходе каждой из игр. Но все происходило именно так – неожиданно начинал расти спрос на какие-то виртуальные активы, после чего участники бросались их скупать, вследствие последнего стоимость их поднималась все выше, а затем… рушилась.
Впрочем, еще больше ученых изумил другой обнаруженный ими факт. В подобных биржевых спекуляциях выделяют три типа финансовых игроков. Первые – авантюристы бешено скупают «перегретые» активы в надежде продать их по еще более завышенной стоимости; третьи – осторожные и благоразумные трейдеры, они надувают спекулятивный пузырь очень плавно, понемногу; второй тип – промежуточный. Исследователи выяснили, что после того, как пузырь лопается, – максимальная прибыль остается у самых осторожных инвесторов, а минимальная – у первых, самых неистовых. Проанализировав данные МРТ, ученые обнаружили, что во время экспериментальной игры на бирже у авантюристов и осторожных инвесторов были активизированы различные участки мозга. У первых игроков работало прилежащее ядро – группа нейронов в вентральной части стриатума (эта часть мозга является важной частью мезолимбического пути, которая участвует в механизмах удовольствия, смеха, зависимости, агрессии). У вторых же – предусмотрительных игроков, которые в конечном итоге имеют самые большие доходы, – работала, прежде всего, передняя часть островковой доли (участок коры больших полушарий, активизирующийся в момент неприятных физических и эмоциональных состояний). Как раз перед тем, как финансовый пузырь должен был лопнуть – в момент его наибольшего увеличения – островковая доля у благоразумных трейдеров начинала работать с наибольшей интенсивностью. Поэтому эта группа начинала в срочном порядке продавать «перегретые» активы. Американские исследователи сделали вывод: активизация островковой доли у большой группы инвесторов может стать самым настоящим сигналом о близком финансовом крахе.
Читать полностью: naked-science
Число беженцев на планете превысило 50 млн – ООН
В прошлом году число людей в мире, вынужденных покинуть свои дома из-за вооруженных конфликтов, превысило 50 млн человек, сообщили представители Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ).
По данным УВКБ, к концу 2013 года число перемещенных лиц составило 51,2 млн человек. Это на 6 млн больше, чем в 2012 году. Как подчеркнули в УВКБ, впервые со времен Второй мировой войны количество перемещенных лиц превысило 50 млн человек. По данным ООН, почти 17 млн человек бежали из своих стран, более 33 млн скрываются в пределах границ. Многие годами живут в лагерях.
Рекордные показатели числа беженцев являются ярким примером той цены, которую приходится платить за неспособность предотвратить конфликт, отмечают в организации. Одной из основных причин роста показателя называют продолжающуюся войну в Сирии. Вместе с ней на общее число беженцев повлияли новые конфликты – в Центральноафриканской республике и Южном Судане.
Читать полностью: ФИНМАРКЕТ
У руля мира никого нет
Понятием « G-ноль » описывается такой период, в который ни одна страна или альянс не в силах взять на себя требуемую глобальным лидерством ответственность и выработать реалистичное решение мировых проблем.
Этот термин впервые был употреблен американским политологом, занимающимся анализом глобальных политических рисков, Яном Бреммером в 2011 году. G7, G8 и G20 утрачивают свою силу, управляющие глобальной экономикой развитые страны вязнут во внутренних проблемах, угроза ядерного вооружения постепенно нарастает, глобальное потепление приближается к необратимой точке, финансовые институты практически парализованы, мир охвачен кибератаками, политическим и социальным насилием, продовольственный кризис может нагрянуть в любой момент. О такой эпохе говорит в своей книге « G-ноль — конец эпохи глобальных лидеров и союзов» Бреммер.
А именно о современном мире… О нестабильном, небезопасном мире, в котором в любое время и в любом месте вспыхивает кризис, гибнут люди, исчезают природные ресурсы.
Прежде всего, Бреммер ищет ответ на вопрос: «Может ли после G-ноль возникнуть более благоприятный для всех порядок или же мы продолжим идти известными нам путями?»
Мир испытывает воздействие «какофонии» конкурирующих между собой стран, и в сущности «за рулем автомобиля никого нет», — отмечает Бреммер.
Помимо G7, G8 и G20, понятие « G-ноль » является альтернативой G2 (вероятное партнерство США и Китая) и G3 (торговые интересы в рамках свободного рынка США, Европы, Японии). Все, кто рассматривает G-ноль как нынешний миропорядок, полагают, что «большая семерка» стала нефункциональной, а «большая двадцатка» — многоголосой. Они не верят в способность Китая взять на себя ответственность лидера и критикуют США, Европу, Японию за излишнюю концентрацию на внутренних проблемах.
Сегодня вряд ли можно утверждать, что с момента первого употребления понятия « G-ноль » произошли какие-либо значимые изменения. В то время как ЕС пытается найти смысл подъема правых партий на недавних выборах, Ближний Восток вновь превратился в алое озеро. Пока Россия бросает вызов Европе в газовой сфере, Китай и Индия, хотя и с не такой, как прежде, скоростью, продолжают идти вперед. Такие проблемы, как глобальное потепление, продовольственный кризис, насилие, кибератаки, по-прежнему не имеют решения.
Читать полностью: ИНОСМИ
Кризис Модерна
Возникновение идеологий произошло в эпоху Просвещения, когда начался процесс обмирщения общества в Европе. Религия впервые в истории человечества перестает быть организующей силой общества. Возникли три основных идейных течения: национализм (как основа существования национального государства), либерализм, социализм.
Наиболее полно эти идеологии были воплощены в германском нацизме, американском империализме, русском большевизме.
Все эти идеологии являются, несмотря на свои глубокие различия, частью процесса Модерна, который направлен на разрушение тысячелетней иерархической структуры общества и на создание общества равных индивидуумов. В существовавшей тысячелетней иерархии Бог олицетворял собой источник власти. В ходе промышленной революции и развития капитализма источником власти был провозглашен народ. Это то общее, что объединяет идеологии Модерна.
Казалось бы, либеральная демократия победила во всем мире. Однако очень многие, так называемые демократии в странах третьего мира носят имитационный характер, когда формально в политической системе существуют институты либеральной демократии (парламент, суды, партии), но их роль является декоративной. Они прикрывают действительную власть либо узкого слоя элиты, либо авторитарного правителя. Но проблема заключается в том, что процесс отчуждения народа от реального принятия решений важных государственных вопросов нарастает и в развитых капиталистических странах. Конечно механизм этого отчуждения иной, чем в странах третьего мира, но направление развития видно достаточно четко.
Причинами краха либеральных режимов будут кризис революции Модерна и переход от промышленного производства к новому способу производства. Кризис Модерна заключается именно в его победе над традиционной иерархией. Разрушив её, Модерн оказался не в состоянии построить общество равных индивидуумов, что ставилось как основная цель в ходе всех революций. Либеральные демократии смогли добиться лишь формального политического равенства, чтобы тут же скомпенсировать его механизмом теневого манипулирования массами. Из этого следует, что попытка в ходе революции Модерна построить общество равных индивидуумов была с самого начала утопична. Люди изначально не равны друг другу. Неравномерный разброс умений, талантов и способностей у них заложен природой для лучшего выживания вида. Поэтому концепция равных прав не соответствует биологическим особенностям человеческого рода, что привело к противоречию между декларируемыми либеральными идеологическими лозунгами и реальному устройству человеческого сообщества. Это противоречие неизбежно будет нарастать по мере усложнения общества в ходе научно-технического прогресса, что приведет к кризису либеральной демократии.
Читать полностью: ЗАВТРА
Больше ада: чем хуже сегодня, тем лучше будет завтра
Глубокий социально-экономический кризис в России может стать не финальной катастрофой, а конструктивным разрушением. В последнее время стало модно объявлять, что «конец времен» (fin de siecle) пришел и вот очень скоро все рухнет в тартарары. Версии различаются в деталях и сроках, но сходны в том, что окончательный захват всего озерными кооператорами, экономический коллапс и захват России китайцами неизбежны. В общем, национальный суицид на марше, точка невозврата пройдена. Поскольку это очевидно смешно (даже смешнее, чем модернизация), говорится и о необходимости роста производительности труда. А если и это аудиторию не убеждает, возникает финальный аргумент: Россия свой лимит на революции исчерпала, поэтому и дергаться нечего.
Вообще-то, революции происходят не потому, что кто-то решил подергаться, а потому, что накопленные социально-экономические дисбалансы не могут найти новую точку равновесия иным способом. И это не зависит от воли отдельного человека или группы людей. По большому счету это зависит от того, способна ли существующая политико-экономическая конструкция государства обеспечить текущее восстановление равновесий или же она этому препятствует. Из двух среднесрочных стратегий — долговременное скольжение вниз (скорость которого, естественно, ограничивается «ответственной политикой монетарных властей», но глубина спада — никем и ничем) или быстрое вхождение в глубокий социально-экономический кризис — хорошие шансы на последующее позитивное развитие скорее дает вторая. И бояться не надо.
Российское общество сегодня к масштабному социально-экономическому кризису подготовлено гораздо лучше, чем, скажем, в середине 1980-х. Возможный социально-экономический кризис с высокой долей вероятности может стать не финальной катастрофой, а тем, что Дарон Асемоглу и Джеймс Робинсон называют конструктивным разрушением.
Читать полностью: forbes
Кризис 2014 г. определит судьбу мира на целое столетие
Эксперт Кембриджского университета Николай Бойл прогнозирует “большое событие”, которое определит течение века. «Судный день» наступит в 2014 году – и определит, будет ли 21-й век полным насилия и нищеты, или же будет мирным и процветающим.
В последние 500 лет в начале каждого столетия происходило катастрофическое “великое событие” международного значения, утверждает он. Происходящие в середине второй декады каждого века триггерные события, включают в себя обстоятельства, которые вызвали войны, религиозные конфликты или принесли мир.
Профессор Бойл из Кембриджского университета, который провел исследование, выявил мировой финансовый кризис в качестве триггера для следующего “большого события”.
И он утверждает, что США, с их ослабевающим экономическим влиянием, но непревзойденной военной мощью, являются ключом, определяющим ход и характер следующих 90 лет. Профессор Бойл сказал: «Характер века всегда становится особенно очевидным именно в этом, втором десятилетии, так почему в нашем столетии должно быть по-другому?» США станет ключевым игроком в серии решений в ситуации «пан или пропал», когда нужно будет делать серьезный выбор. И, либо ввергнут нас в целый век насилия и бедности, или же мир вступит в новую эпоху глобального сотрудничества.
Читать полностью: newscom
Источник: dailymail
Рецепт прост: начинайте жить по средствам и займитесь полезным трудом
АБРАМОВ АЛЕКСАНДР ЕВГЕНЬЕВИЧ – профессор кафедры фондового рынка и рынка инвестиций НИУ ВШЭ.
“Образовательная система тем хороша, что она позволяет быстро переключиться, если правильно поставить задачу, с завтрашнего дня начать выпускать носителей новых знаний и идеологий. Это – ключевой рычаг, с помощью которого можно снизить нынешние негативные проявления мировой экономики и финансов.”
– Возможен ли бесконечный экономический рост? Целесообразно ли сегодня говорить о динамическом равновесии? Какими средствами этого достичь?
На эту тему много публикаций. Магический рецепт роста был прост: выпускаем много денег, и экономика начинает расти. Сочетание безответственно мягкой монетарной политики и фактора дешёвой рабочей силы, массово вовлеченной в производство товаров, привело к разрушению многих экономических закономерностей. К сожалению, бесплатных пряников не бывает. Это как с подвыпившим человеком. Сначала ему весело, а дальше наступает похмелье.
В экономике абсолютно тоже самое. Потоки дешевых денег, к сожалению, смели с пути домашние хозяйства, бизнес и целые государства. Люди перестали быть осторожными в личных финансах. Бизнес и деньги казались самым доступным ресурсом, который всегда можно занять, найти. Все начали наращивать долги. В такой эйфории всегда трудно остановиться. Но кризис был неизбежен, и он случился ровно тогда, когда текущих доходов бизнеса и домашних хозяйств оказалось недостаточно, чтобы обслуживать их долги.
Главная задача человечества на будущее, если оно правильно усвоило уроки кризиса, – поддерживать стабильные и умеренные темпы экономического роста. Не допускать волатильности в экономическом росте. Найдена ли сегодня точка равновесия? Я не уверен в этом.
Основная проблема легких денег сегодня – это разрушение механизмов целеполагания у предпринимателей и населения. Сегодня не понятно, какой проект выгоден, а какой нет. Как в долгосрочной перспективе строить свою инвестиционную политику? Какой должна быть экономическая отдача проектов?
Люди боятся начинать серьёзные проекты, потому что не знают, что будет с экономикой через некоторое время. Поэтому сейчас стараются ни деньги не брать в долг, ни собственные инвестиции не вкладывать. Сегодня небывало огромное количество денег находится на балансах крупных глобальных компаний. Раньше никогда не было, чтобы компании просто держали «кэш», боясь её инвестировать.
Политика дешёвых денег разрушает пенсионные системы из-за порождаемых ею низких ставок доходности. Во многих странах отказ от накопительной пенсионной системы (Аргентине, Венгрии, Польше, Казахстане и частично в России) вызван не только неэффективностью пенсионных институтов, государственного регулирования и надзора, но и низкой доходностью от вложений в инвестиционные активы. В ряде стран ситуация с фондированием пенсионных обязательств такова, что она может стать новым детонатором финансового кризиса, аналогичным необеспеченным ипотечным обязательствам в 2007г.
То есть сегодняшнее равновесие на финансовых рынках позволяет говорить, что мы избежали полного краха финансовой системы и, как следствие, риска голода и войн. Но в целом, «пьянство» на финансовом рынке продолжается. Впереди – похмелье и длительный курс реабилитации больного. Это начнется, когда деньги станут дорожать.
– Есть какой-то рецепт для выздоровления глобальной экономики?
Рецепт прост: начинайте жить по средствам и займитесь полезным трудом. Для многих стран это означает прохождение через болезненный этап сокращения бюджетного дефицита и реиндустриализации экономики. Возьмите американскую экономику: им придется что-то делать с бюджетом и создавать рабочие места для американцев не только в новой экономике, но и в традиционных отраслях – автомобильной, добывающей и т.п.
Необходимо проводить и реиндустриализацию экономики, и пытаться строить новую экономику. В этом вопросе очень многое зависит как раз не от денег, а от компетенций, от технологий, от умений, от доверия и вовлеченности в данный процесс среднего класса.
Денег можно наплодить сколько угодно, а вот компетенции, новые технологии, новые знания, образованных людей вы в машине не напечатаете. Поэтому предстоит пройти очень рискованный путь реабилитации, пусть и с большими ошибками, но мне кажется, это единственно возможный путь.
– Благодаря технологиям, активно развивается роботизация, т.е. роботы заменяют людей, и волна безработных растет. Аналитики говорят, что мы приближаемся к двум миллиардам безработных по всему миру. С другой стороны, некоторые экономисты считают, что для того, чтобы возродить экономику, нельзя экономить, сокращать рабочие места. Мы сокращаем производства, сокращаем все бюджеты, соответственно у нас сокращается уровень потребления, как следствие – всё имеет негативную тенденцию. И как можно найти выход в таком замкнутом цикле?
Вы говорите об очень разносторонних процессах, и я, собственно, не уверен, что кратко всё можно объяснить. Первое: экономить или печатать деньги? Сегодня мы наблюдаем два разных подхода в Европе и США. В Европе Португалия, Испания, Греция, Франция пытаются экономить, урезать социальные блага. Идет очень болезненный процесс. И все им говорят: «Перестаньте это делать». Но они упорно это делают.
И мы видим более мягкую монетарную политику в США, где пока от проблемы экономии бюджета Обама старается держаться подальше. Но вряд ли убежит… К сожалению, для того, чтобы восстановить доверие на финансовом рынке, для того, чтобы банки могли кредитовать домашние хозяйства и бизнес, а бизнес и домашние хозяйства могли брать эти деньги у банков, нужно экономить, как это не парадоксально звучит.
Дальше: нужно ли строить рабочие места, использовать роботов и так далее? Знаете, каждой стране нужно учитывать, что мир и экономика стали глобальными, и на наши с вами рабочие места претендуют люди со всего мира. Что должна делать в этом случае экономика – это сложный выбор. Как мне кажется, большие надежды на экономику знаний не вполне оправданы. Достаточного количества рабочих мест новая экономика не создаст. Рабочие места создаются в среднем и малом бизнесе, в крупных корпорациях, которые занимаются банальными вещами: торговлей, логистикой, производством телефонов, производством сельскохозяйственных товаров, строительством дорог и так далее.
В такой глобальной конкуренции каждая страна должна у себя определиться с теми отраслями, где ее жители наиболее конкурентоспособны. Следом предполагается проведение всё-таки реиндустриализации. Понятно, наше правительство не очень любит это слово, и если посчитать все стратегии, так мы хотим сразу перейти в новую экономику. Мне кажется, это иллюзорные мечтания. Просто мы пытаемся убежать от реально насущных проблем. Но мы никуда от этого не уйдем. Нам надо создавать рабочие места, куда идут наши студенты, куда должны перейти люди, чтобы не быть бедными, где средний класс почувствует себя нужным в этой стране.
– Можно ли спрогнозировать, что участники рынка начнут действовать не из мотивов собственнических интересов, а из стремления к экономической стабильности всех участников? И не утопия ли это, если мы говорим о том, что новая модель экономики должна быть построена на разумном потреблении?
Я думаю, это самая проблемная точка. Всегда самое сложное – поменять мотивацию. Можно родить прекрасные идеи, написать отличные стратегии и иметь много денег для их реализации, но ничего не получится, потому что людей трудно переделать. На мой взгляд, это сейчас одна из основных проблем, где пока не видны очевидные позитивные изменения.
Я в большей степени занимаюсь финансами и вижу, что, в сравнении с докризисным периодом, никаких изменений мотивации у регуляторов и участников рынка не произошло. Девяносто процентов людей сидят и ждут, когда мы вернёмся в 2007 год, когда музыка опять заиграет и вновь все побегут вокруг музыкального стула. На это рассчитаны многие стратегии и помыслы. Крупнейшие банки по-прежнему остаются «черными ящиками», с точки зрения прозрачности бизнеса, продолжают концентрировать в себе разнообразные риски, сочетают привлечение депозитов от населения с рискованными инвестициями, на льготных условиях продолжают получать огромные ресурсы от монетарных властей. Единственно, чем ситуация отличается от той, что была до кризиса, нас громче стали убеждать, что вот теперь-то они на самом деле строго контролируют и управляют своими рисками. Достаточно ли этого для того, чтобы заработала новая модель экономического роста? Думаю, вряд ли.
В России ситуация с финансовыми организациями еще сложнее. У нас кризис привел к усилению вмешательства в бизнес, замене «незримой руки рынка» механизмами государственного капитализма. В финансовом секторе уменьшается роль независимого частного сектора, в регулировании и правоприменении приоритет получили государственные структуры – Банк России, Сбербанк, ВТБ, государственные институты развития. В обществе сильна иллюзия, что так государство лучше справится с «провалами рынка». Но при этом забывается, что усиление роли государства в экономической политике обычно ведет к «провалам государства».
В России усилился «патернализм», многие стали думать, что государство у нас разрешит все проблемы, а мы, как частные лица, частный бизнес, сделать ничего не сможем. На самом деле, это тоже путь в пропасть, путь, отрицающий конкуренцию и разрушающий эффективность.
– Мы пришли к тому, что проблема в ментальности людей, которую очень трудно изменить, трудно мотивировать людей. Может ли такой всеобъемлющий впрыск в общество, изменение на уровне образования и воспитательной системы, как-то повлиять на ориентиры?
Я думаю, что образование – это та сфера, с которой должны начаться ментальные изменения, приход новых людей с новой идеологией на финансовый рынок. Образовательная система тем хороша, что она позволяет быстро переключиться, если правильно поставить задачу, с завтрашнего дня начать выпускать носителей новых знаний и идеологий. Это – ключевой рычаг, с помощью которого можно снизить нынешние негативные проявления мировой экономики и финансов.
– Нужно время, чтобы воспитать новое поколение экономистов, нужны преподаватели, которые им будут преподавать. Но при этом мы встречаемся с конфликтом поколений на финансовом рынке. Приходит новое поколение с новым мышлением, с инновациями, встречается со старыми «львами», и происходит конфликт интересов. Можно ли создать такие финансовые инструменты, которые бы стимулировали добропорядочные, справедливые отношения?
– Вы слишком многого ожидаете от финансовых инструментов – таких вещей они делать потенциально не могут. Финансовые инструменты обычно обращаются к самым теневым сторонам человеческой натуры (в этом их призвание): власти, жадности, желанию заработать, желанию стать лучше других. Чего угодно можно ждать от финансовых инструментов, но не добродетели.
Более верно говорить о том, что финансовые инструменты должны служить решению серьезных экономических и социальных проблем – преодолению диспропорций в имущественном неравенстве, поддержанию экономического роста и благосостояния, развитию новой экономики.
– Всегда есть две стороны одной медали.
Я бы хотел, чтобы мир вернулся к добропорядочному использованию традиционных финансовых инструментов. То есть, чтобы люди могли сберегать на пенсию – это самое светлое и правильное направление деятельности людей: им нужно дать хорошие стабильные пенсионные фонды. Люди должны часть своих активов держать в инвестиционных фондах, таких простых и традиционных.
Люди должны понять, что финансовый рынок – это не казино. Для основной массы людей – надо возвращаться к таким ценностям, как коллективные инвестиции, пенсионные фонды, банковские депозиты. Фондовый рынок позволяет всем зарабатывать на долгосрочном экономическом росте, на повышении эффективности деятельности эмитентов. Спекуляции, то есть игры, направленные на то, чтобы с помощью разных уловок отбирать прибыль у других участников рынка, должны стать уделом узкой группы лиц, поставленных под жесткие регулятивные и надзорные рамки.
– Мы находимся в Высшей школе экономики, скажите, пожалуйста, могли бы Вы сесть со своими коллегами и партнерами и обсудить вот эти перспективы. Как вы думаете, могли бы вы прийти к единому мнению, конструктивному решению данной проблемы?
На самом деле это сделано год назад. В России была написана Стратегия-2020. Примерно тысяча совершенно разных ученых сели за общую парту, и им удалось написать то, о чем вы говорите. И мне доставляло огромное удовольствие, когда к консенсусу, к одной точке зрения, приходили люди, принадлежащие к совершенно разным группам и взглядам. Как мне кажется, это дает ощущение, что если все мы очень постараемся, то поймем друг друга. Другое дело, что Стратегия-2020 в итоге легла под сукно, хотя ряд ее идей были воплощен на практике.
– Хорошо, позитив этой ситуации – совершенно разные ученые сели и в чем-то нашли общий язык. Это уже первый шаг…
Нашли общий язык, предложили непростые изменения, это нормально. В Стратегии-2020 было сказано: «Мы должны пойти на болезненные структурные изменения. У нас есть средний класс, который может это пронести. Он – наш Данко, так сказать. Если он поверит, он пойдет на ограничения, в том числе и финансовые. При этом он станет мотором новых изменений».
Заметки об экономике современного общества
ГРИНБЕРГ РУСЛАН СЕМЕНОВИЧ – российский экономист, д.э.н., член-корреспондент РАН, академик Международной академии менеджмента, директор Института экономики РАН (с 2005), главный редактор журнала «Мир перемен». Лауреат золотой медали Н. Д. Кондратьева 2007 года “за выдающийся вклад в развитие общественных наук” .
“Я верю в критическую массу людей, которая думает о дальних, а не только о себе и своей семье, и создает системы и доктрины, к которым тянутся другие люди.”
Культура безответственности
Если плоды экономического роста достаются богатым, то, как писал Маркс, «производство работает, а богатых мало всегда». А кто будет покупать, если средний класс становится всё беднее и беднее? Падение покупательной способности и энергичное искусственное поддержание спроса методами раскручивания фактического капитала привело к тому, что целые народы, включая и российское население, низвергнуты в кредитную яму.
Вы, наверное, помните примеры такого агрессивного маркетинга, проводимого, например, сетью магазинов «Техносила», когда сотрудники буквально выходили на улицы и чуть ли не умоляли потенциальных покупателей зайти и купить стиральные машины, телевизоры, компьютеры не только без поручительств, но даже без документов. Потому что их заработок напрямую зависел от уровня продаж: чем больше продашь, тем больше получишь. Проблема в том, что люди, приобретающие вещи в кредит, совершенно не задумываются о том, как же они будут его возвращать: «А отдавать как? – А как получится».
Барак Обама очень точно назвал этот процесс «распространением культуры безответственности». Люди покупали всё время: поносил – выбросил, купил снова. Было очевидно, что этот мыльный пузырь должен лопнуть, потому что люди покупали, не имея гарантий, что они могут вернуть долги.
А когда всё лопнуло, пришла другая напасть – теперь все думают о конце света. И вроде бы уже надо рубашечку поменять, а боязно: работы не будет, денег не будет – повременим. Но снижение спроса ведет к падению производства и, как следствие, грозит необходимостью закрытия предприятий.
В настоящее время Барак Обама и новый французский президент социалистического толка Олланд работают над тем, чтобы взбодрить экономику. Но если нет частного спроса, то его можно заменить только государственным – и, значит, на самом деле они просто раздают сейчас деньги – печатают их. Некоторые смотрят на это с ужасом, а я смотрю спокойно, потому что нет другого выхода. Когда у вас случается пожар – вам надо его тушить. Вы заливаете огонь водой и не думаете о том, что может произойти наводнение, если всё время лить, и лить, и лить. Если рассматривать экономическую ситуацию, то пока наводнения, то есть резкого роста инфляции, нет – куда-то всё просачивается. Но когда наводнение начнётся, то это уже будет колоссальная гиперинфляция.
И все спрашивают: «Вы хотите, чтобы была инфляция?». – Нет, мы не хотим инфляции, но сейчас надо пожар тушить: надо заставить людей ходить по магазинам и покупать товары. А для этого люди должны иметь уверенность в завтрашнем дне, хотя сейчас они не имеют этой уверенности.
Но это не только экономический, но и моральный кризис, потому что призыв к богатству делает человека примитивным. Не случайно сейчас телевидение, радио, даже Би-Би-Си (моя любимая радиостанция) резко сократили научные и политические передачи в сторону развлечений, сенсаций, смерти, секса, скандалов – четырёх С.
Либерализм – право на достоинство
Либерализм предлагает равенство шансов в принципе, но он против уравнивания доходов. На самом деле, здоровое общество устроено таким образом, что если человек удачлив и сосуществует в социуме с другими людьми, которые менее удачливы, то они тоже должны иметь право на достоинство. Они добились меньшего успеха, но должны иметь достойную жизнь. Это значит, что они должны учиться, должны быть сытыми, иметь детей, обеспечивать их, прививать им определенные навыки и иметь возможность дать образование. Именно поэтому капитализм достиг определенной социальной стадии, введя разумную политику налогообложения, которая касается, прежде всего, самых удачливых. Мы говорим, естественно, о легальных доходах.
И неслучайно сегодня половину налогов в тех странах, которые считаются цивилизованными, платят богатые люди. Например, западные футболисты, приезжая к нам очень счастливы: говорят, что здесь очень хорошо – они платят 13% с миллиона, а в других странах надо 50% заплатить. В этом смысле здесь им хорошо – можно подзаработать. Так же как мигрантам из бывших стран СНГ приезжающим сюда зарабатывать. Богачи в Россию приезжают зарабатывать, прежде всего, на разнице налогов.
В мире до определенного момента не будет общества солидарности. Не может быть солидарности между супербогатыми и массой бедных. Солидарность может быть только среди людей, у которых есть достаток. И если вы едете на Мерседесе, а я еду на Фольксвагене, то вы мне не нравитесь, потому что я бы хотел Мерседес, но у меня денег на него нет. А если вы едете на Мерседесе и вокруг стоят голодные люди, то вы далеко не уедете. Страна у нас большая – «дитя не плачет – мать не разумеет»: поддержали в кризис банки, поиграли ценами на нефть и т.д. Но это другая тема.
Социальная составляющая очень важна. Сейчас мы имеем анархо-феодальный капитализм. Что я имею в виду? Анархо – это 90% людей, живущих по принципу «спасайся кто может», а 10% – это финансовые потоки, которые распределяются феодальным образом.
Чувство меры
Всё дело в мере. Ещё Аристотель говорил: «В мере дело». Например, мы хотим рыночную экономику. А мы её не можем не хотеть, потому что мы знаем 70 лет нерыночной, и это – стопроцентная катастрофа. Примеров этому предостаточно. И великий прусский народ в ГДР, созданной специально для плановой экономики, Корея, ну и все другие. Короче говоря, рыночная экономика и нормальная экономика – это синонимы. С другой стороны, если вы не регулируете рыночную экономику, если у вас один лишь призыв «обогащайтесь!» и всё, то это ведёт к одичанию человека, к упрощению, что сейчас и происходит. Я не верю, что люди с каждым поколением должны становиться лучше, я думаю, это ерунда. Но я верю в критическую массу людей, которая думает о дальних, а не только о себе и своей семье, и создает системы и доктрины, к которым тянутся другие люди. Хотя сейчас с этим большая проблема.
Культура диалога
Я спросил Гжегожа Колодко: «Почему у вас идут реформы более-менее нормально, а у нас нет?», – а он говорит: «Очень всё просто. Первая причина объективная – мы все поляки, у нас нет десяти часовых поясов, и это резко меняет дело – есть возможность договориться».
У нас же – уже выпустили указ, а где-то спят ещё или, наоборот, уже засыпают. А раньше, когда передвигались на лошадях, процедура управления вообще была немыслима.
Вторая причина в том, что у нас нет культуры диалога и культуры компромисса. Мы в России под компромиссом понимаем временное отступление, как результат нашей слабости: вот мы подрались, силы примерно равны, мы друг другу наподдавали, вы ещё больше избили меня, чем я вас. Но мы садимся подписывать документ, и мы подписываем, расходимся мирно, но я всё-таки чувствую себя униженным, и я, подписывая документ, уже начинаю копить силы и думать: «Вот я тебе покажу» – и это самое ужасное. В Европе сейчас новая культура компромисса – когда ты отдаёшь что-то, а взамен получаешь что-то и навсегда должен с этим смириться.
Я ещё раз возвращаюсь к минимальному набору этических ценностей для глобального мира. Раньше, когда мы все были разобщены, это не имело значения. А в глобальном мире нам надо выработать минимально необходимый набор вещей, которые можно делать и которые нельзя делать.
Вот, например, у поляков: либералы, фашисты, коммунисты, националисты, патриоты, вегетарианцы, геи – все согласны, что дважды два четыре. А у нас, как утверждает Гжегож, «результат – сколько будет дважды два – зависит от того, кто и как участвует в процессе».
Установка на эгоизм
Полюбить дальнего, как ближнего – это же несбыточная цель для большинства людей. Понятно, что мы больше заботимся о себе и своих ближних. Но почему бы не заботиться и о дальних, если тебе хорошо? А для этого людям нужны примеры. Я не люблю быть моралистом и дело не в обучении но, наверное, дух времени должен быть другим. Установка на эгоизм вымывает остатки такого сегмента человечества, который думает о будущем, думает о морали, о нравственности.